Танцующая с Ауте - Страница 84

Адрея чуть заметно склоняет совершенное лицо к плечу — бессознательное (или вполне осознанное?) копирование моего жеста.

— То есть вы заставляете…

Я вновь грубо её перебиваю:

— Нет! Вы так ничего и не поняли. Общество эль-ин — воинствующий матриархат. Это что-то да значит, когда средний возраст мужчин несколько тысячелетий, а женщины до последнего времени редко проживали одно столетие! Мужчины могут быть стары, мудры, сильны, но правят женщины, часто ещё девочки. Никто не может приказать матери слить себя и своё дитя в туауте. Это очень личное решение, и принимается оно в основном в условиях, когда они оба в любом случае должны погибнуть. Вместе со всем остальным народом.

Эти слова должны запустить в дрессированных мозгах людей цепочку ассоциаций, которая неизбежно приведёт их к некоторым (вполне правдивым) выводам относительно эль-ин в целом. Будем надеяться. Если человек к каким-то решениям приходит сам, он принимает их охотнее, чем навязанные кем-то.

— Антея-эль, если я не ошибаюсь… ваш полный титул включает в себя и обращение «эль-э-ин»?

А вот этого вопроса я надеялась избежать всеми правдами и неправдами.

Тело сжимается, мышцы напрягаются почти до боли.

Сделать акцент на понимании.

Голос всё так же хрипл и спокоен.

— Разве это не очевидно? Я, кажется, тем и прославилась в Ойкумене, что в одиночку истребила один из самых мощных военных флотов в истории. Без единой потери с нашей стороны. Только вот одна потеря всё же была… — Сжимаю пальцы, автоматически отмечая, что когти оставляют на полу глубокие борозды. Разве покрытие не должно быть сделано из идеально прочного материала? — Я тогда… была как мёртвая. После смерти Иннеллина ничего не имело значения. Хотелось просто позволить оливулцам спуститься и закончить начатое. Но, когда стало ясно, что возрождение эль-э-ин — единственный способ… спасти остальных… Я только потом поняла, что наделала. В туауте твоя душа сливается с душой ребёнка, полностью, безвозвратно. И когда после этого ребёнок уходит, а твою жизнь насильно удерживают в теле с помощью того, что вы могли бы назвать реанимационной терапией… Ни одна женщина больше не должна проходить через это, никогда. Никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах. Понимаете?

Адрея слегка шевельнулась в своём кресле, и в звоне её ножных браслетов мне слышится робкое, какое-то неуверенное сочувствие. Аналитическая часть разума удивлённо ликует — неужели получилось? Другой части уже на всё наплевать. И лишь где-то глубоко-глубоко вспыхивает вдруг тихая признательность. Тут же сменяющаяся привычным яростным раздражением: мне не нужна ничья жалость!

— И через несколько лет вы погибнете?

Равнодушно пожимаю плечами:

— Мы не воспринимаем смерть так, как вы. Это не нечто окончательное, неизбежное. Это просто второе рождение. Переход на другой уровень. Я жду своего освобождения с нетерпением, а до тех пор есть долг, который следует выполнить.

— Сколько?

— В моём конкретном случае — ещё лет тридцать, не больше. Потом неожиданно и непонятно почему тело начнёт угасать, и буквально за несколько дней всё будет кончено.

Адрея вновь склоняет голову. Краем глаза улавливаю чуть заметное шевеление ещё одного из дараев. Кажется, они готовы. Теперь нужно не упустить момент, второго может не представиться.

Сейчас.

— А почему…

На этот раз не прерываю её, а просто поднимаю руку. Дарай-княгиня вопросительно замолкает.

— Достаточно, миледи, милорды. Вы знаете уже более чем достаточно, а мой народ имеет секреты, которые не следует открывать чужакам. Я бы хотела услышать ваше решение, и лишь после этого согласна отвечать на дальнейшие вопросы.

Адрея смотрит на меня одну бесконечно долгую минуту, затем комнату вновь наполняет звон её браслетов — дарай-леди поднимается из своего кресла.

— Хорошо. Но перед этим позвольте вас заверить: то, что вы рассказали нам, останется с нами. Никаких записей, никаких протоколов. Всё услышанное мы унесём в могилы. Слово дарая.

Все присутствующие согласно склоняют головы (кое-кто, правда, с явной неохотой). Прекрасно. Эти люди понимают, что они фактически уже всё решили?

— А теперь извините нас, подобная проблема требует серьёзного обсуждения.

Волна Вероятности поднимается, отсекая от меня неподвижные фигуры. Нет, они всё так же сидят в своих креслах с высокими спинками и всё так же не подают ни малейших признаков жизни, но что-то мне подсказывает, что время для них течёт гораздо медленнее, чем для меня, причём время это наполнено яростными дебатами и аналитическими выкладками. Отмечаю, что Аррек и Доррин, судя по всему, тоже вовлечены в спор. Это меня странно беспокоит. Аарр-Вуэйн непредсказуем, как истинный эль-ин, внося в расчёты слишком большую долю Ауте. Впрочем, сейчас уже ничего не поделаешь.

Отдаюсь трансу, разглядывая помещение, восхищаясь красотой и законченностью его пустоты. Плыву в течении времени, подхватывая каждое мгновение, рассматривая его с наивностью и восхищением. Крылья жемчужным туманом клубятся по комнате.

Воздух перед моими глазами подёргивается лёгкой рябью — покрывало времени исчезло. Поднимаюсь на ноги, готовая услышать приговор. Да, дараи пришли к решению, и оно по душе далеко не всем. С некоторой тревогой отмечаю едва заметные признаки неудовольствия в Адрее. Похоже, темнокожая княгиня до хрипоты спорила о чём-то, но спор проиграла. Что это может значить?

— Леди Антея, мы не видим другого пути, кроме как принять эль-ин в семью Домов Эйхаррона.